Выносливый человек это: Основные виды выносливости | Фитнес

3 простых способа развить психологическую выносливость

Майкл Джордан был лицом Национальной баскетбольной ассоциации США (NBA) практически все 1990-е. Но в расцвет своей карьеры, когда весь мир был у его ног, Джордан решил оставить баскетбол и попробовать себя в бейсболе. Всем казалось, что он сошёл с ума.

Представьте, что все вас критикуют и оценивают каждый ваш шаг, а вы в это время пытаетесь сделать то, чем раньше никогда не занимались. В подобной ситуации Джордан и оказался. Он прилагал массу усилий, но все осуждали его и говорили, что он поступил глупо. В конце концов Джордан бросил это дело, но не сломался. В одном интервью он сказал:

Я не расстроился, что не попал в высшую лигу. Я просто хотел посмотреть, получится ли у меня, и получал удовольствие от процесса.

Психология непобедимости: процесс важнее, чем результат

Современная культура делает слишком большой упор на результат. Все мы любим истории об успехе: о том, как мотивированные амбициозные люди преодолевают все трудности и достигают высот. Мы одержимы знаменитостями. Мы относимся к людям, которые добились успеха, как к богам.

Но на самом деле большинство успешных людей не зацикливаются на достижении результатов. Когда мы думаем только о результате, мы начинаем представлять, что может пойти не так, и в результате позволяем страху управлять своим поведением. Мы прокрастинируем и не начинаем новое.

Это происходит в разных сферах нашей жизни. Мы недовольны своей работой, но из-за страха перед неизвестностью не пытаемся найти другое место. Мы мало получаем, но боимся попросить прибавку, потому что можем повредить свою репутацию или выставить себя в невыгодном свете. Мы не берёмся за что-то новое, потому что боимся, что провалимся и только зря потратим время. Тут-то и проявляется отличие психологически выносливых людей от всех остальных.

Психологически выносливые люди больше ценят намерение, чем результат, а большинство людей, наоборот, результат ставят выше намерений.

Вот почему Майкл Джордан всегда улыбался, когда играл в бейсбол, хотя и знал, что играет не особенно хорошо. Для него успех — это не выигрыш, а сама попытка выиграть.

Вот три совета, которые помогают развить психологическую выносливость.

1. Используйте как стимул внешнее и внутреннее вознаграждение

Тщеславный признаёт собственным благом чужую деятельность, сластолюбец — своё переживание, разумный — собственное деяние.

Марк Аврелий, «Размышления»

Конечно, в амбициях нет ничего плохого. Вполне нормально хотеть больше зарабатывать или добиться признания и уважения.

Только не забывайте, что вы никак не контролируете внешнее вознаграждение ваших действий. Можно написать самое лучшее в мире резюме, отправить его и так и не получить ответа. Можно тщательно продумать разговор с начальником, но так и не получить повышение. Можно несколько дней готовиться к собеседованию, разволноваться во время разговора, ляпнуть какую-то глупость и не получить место.

Именно поэтому наиболее эффективные и успешные больше думают о внутренних вознаграждениях, чем о внешних. Например, вы рано встаёте и отправляетесь на тренировку. Внешним вознаграждением может быть отличная фигура, а внутренним — мысль, что вы развиваете самодисциплину.

Если вы тренируете какой-то навык, чтобы получить работу своей мечты, внешнее вознаграждение — это новая должность, а внутреннее — мысль о том, что вы проявляете уважение к себе, стремясь к своим мечтам.

Когда все ваши действия связаны и с внешним, и с внутренним вознаграждением, у вас появляется два пути к победе. Тогда, даже проиграв, вы всё равно выиграете.

2. Забудьте о «плохом» и «хорошем»

Нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает всё таковым.

Уильям Шекспир, «Гамлет»

В 1914 году в Нью-Джерси произошёл большой взрыв и лаборатория Томаса Эдисона, где он проводил эксперименты, сгорела дотла, а вместе с ней — и все его труды. В это время Эдисону было 67 лет.

Любой изобретатель в такой ситуации почувствовал бы себя уничтоженным. Но у Эдисона была удивительно развита психологическая выносливость. Он только посмотрел на сына и сказал: «Позови свою мать и друзей. Такой пожар они вряд ли ещё когда-нибудь увидят». А на возражения сына он ответил: «Ничего страшного. Мы просто избавились от кучи мусора».

Когда позже его спросили, что же он будет делать дальше, Эдисон ответил: «Завтра я начну всё заново». На следующее утро он снова взялся за работу, причём не уволил ни одного из своих сотрудников.

Психологически выносливые люди знают, что объективно нет «хорошего» и «плохого». Хорошей или плохой ситуацию делает то, как мы на неё реагируем.

Даже чрезвычайные случаи и трагедии — это возможность тренировать в себе то, что философы-стоики называли добродетелями : щедрость, смирение, самоконтроль и дисциплину.

3. Будьте скромнее

Нам часто кажется, что все успешные люди очень эгоистичны. В действительности же большинство из них крайне скромны.

Самомнение — это тот голос, который нашёптывает нам, что мы лучше других, потому что ездим на дорогой машине. Или потому, что у нас много денег. Или потому, что мы в чём-то хорошо разбираемся.

Но этот же голос заставляет нас расстраиваться, когда мы видим, что кто-то выкладывает фотографии из путешествий в Instagram, пока мы сидим в офисе. Именно самомнение заставляет нас осуждать окружающих и ещё больше критиковать самих себя.

Психологически выносливые люди не отличаются большим самомнением. Конечно, совсем от него не избавишься. Просто старайтесь замечать, когда оно заходит слишком далеко, и не давайте ему вас останавливать.

Выводы

Психологическая выносливость — это не только уверенность в победе или пресловутая вера в себя. Психологически выносливые люди связывают успех не с конечным результатом, а с дорогой к цели. Они знают, что, даже если их ждёт проигрыш, они в то же время и выиграли. Ведь они попытались и получили удовольствие от процесса.

Казахи – выносливый народ, однако экономические потрясения для них смертельно опасны

Некогда Арал был четвертым по величине озером мира, внутренним морем, расположенным между Сырдарьей и Амударьей, – напоминает газета. — Затем по воле большевиков пустыня расцвела, а Аральское море погибло, вода ушла в землю на бескрайних хлопковых полях. Сегодня море занимает лишь треть своей первоначальной площади. На почве откладывается соль, тонны которой после ядовитых пыльных бурь оседают повсюду. Прежние рыболовецкие центры превратились в города-призраки. Организация Объединенных Наций считает Аральское море крупнейшей в истории экологической катастрофой, сотворенной руками человека.

Но, несмотря на это, в регионе живет около половины казахстанских долгожителей. Как сообщил Бахыт Сапар, руководитель областного статистического ведомства, восемь человек преклонного возраста живут непосредственно в Аральском районе, еще четверо неподалеку в городе Казалы. Издание «Газета», со слов Бахыта Сапара, раскрывает секреты долголетия жителей Приаралья: «в этой местности традиционно очень много верблюдов, и, очевидно, старики регулярно пьют шубат, ферментированное верблюжье молоко».

«Если эта связь подтвердится, жители мест, расположенных рядом с серными отвалами, атомными электростанциями и маршрутами лав-парадов, смогут обрести надежду. И заказать несколько литров верблюжьего молока», – пишет немецкое издание.

Кстати, репортер Sueddeutsche Zeitung ссылается в своей публикации на сообщение нашего Радио «Свобода»/Радио «Свободная Европа», в котором впервые были переданы слова Бахыта Сапара о том, что долголетие жителей Приаралья связано с регулярным употреблением шубата.

Между тем, как выясняется, жители Казахстана гораздо хуже экологических бедствий переносят экономические потрясения. Если верить недавней публикации британской газеты Times, в 1990-е годы они стали катастрофическими для здоровья казахстанцев.

Times предупреждает: «капитализм опасен для вашего здоровья». «Шоковая терапия», проведенная в рамках перехода к рыночной экономике, смертельно опасна, и этот вывод подтверждается статистическими данными. Массовая приватизация выступила в буквальном смысле как киллер во многих посткоммунистических государствах, спешно перенимавших капиталистические порядки.

«В России, – отмечается в публикации, – в разгар распродажи государственных компаний уровень смертности взрослых рабочих вырос на 18 процентов, а продолжительность жизни снизилась почти на пять лет. Мужчины трудоспособного возраста, внезапно лишившиеся и работы, и медицинского обслуживания, часто отправлялись на тот свет значительно раньше срока, порой опустошив перед этим пару флаконов лосьона после бритья».

Гипотезу о связи массовой приватизации с ростом уровня смертности выдвинула группа ученых, в которую вошли Дэвид Стаклер, Лоренс Кинг и Мартин Макки, представляющих ведущие британские научные центры. По их мнению, поспешная приватизация в нескольких странах бывшего Восточного блока и постсоветского пространства совпала по времени с пиком показателей смертности. Главным связующим звеном между двумя этими явлениями стала безработица, послужившая причиной ухудшения здоровья и стресса, а также ставшая спусковым механизмом для таких сокращающих жизнь форм поведения, как пьянство.

Как пишет газета, результаты исследования вызвали недовольство Джеффри Сакса, всемирно известного экономиста, выступившего в свое время идеологом «шоковой терапии». Естественно, теперь профессору приходится отклонять обвинения в смерти миллионов людей в Восточной Европе. Джеффри Сакс утверждает, что связи между приватизацией и ростом смертности нет, а рост пьянства в России он объясняет не безработицей, а отказом от антиалкогольной кампании, кроме того, долю вины возлагает на скудный советский рацион продуктов питания. Однако оппоненты Джеффри Сакса не считают убедительными аргументы профессора: изменение рациона не может привести к внезапному росту показателей смертности, конечно, если не подсыпать в пищу яд.

Между тем Дэвид Стаклер и Мартин Макки утверждают, что стремились глубже разобраться в высокой цене, которую пришлось заплатить за смерть коммунизма в Европе. Сами факты бесспорны. По оценкам ЮНИСЕФ, преждевременно умерли три миллиона человек. Расчеты ООН свидетельствуют о потере десяти миллионов человек в переходный период. Продолжительность жизни снизилась во многих странах (для российских мужчин с 1991 по 1994 годы она упала с 64 до 58 лет). Ключевыми причинами стали безработица и пьянство (включая потребление спирта и даже лосьона после бритья).

Но почему в некоторых странах, таких как Россия и Казахстан, произошло более резкое повышение показателей смертности, чем в других странах, переживших подобные потрясения, например, в Словении? Доктор Дэвид Стаклер и его коллеги объясняют это разрушением установленного социального порядка, причем больше всего пострадали те, кто спешил с реформами и провел так называемую массовую приватизацию, так они определили «передачу по крайней мере 25 процентов крупных государственных предприятий в частный сектор в течение двух лет».

В среднем в странах, осуществивших программу ускоренной приватизации, уровень смертности взрослых мужчин (в возрасте от 15 до 59 лет) вырос на 13 процентов, что в сумме привело к росту числа умерших почти на миллион. Что касается пятерки стран с худшими показателями, в которую вошли Россия и Казахстан, то здесь средние показатели смертности в начале девяностых за короткое время взлетели на 42 процента.

Другие страны, например Хорватия и Словения, которые демонтировали коммунистический аппарат не столь поспешно, не столкнулись с таким драматическим ростом. Менее ужасающим оказалось воздействие на те страны, где люди были объединены в различные социальные сети, такие как церковь или профсоюзы. «Поляки благополучно преодолели коммунистическое прошлое, – говорит профессор Мартин Макки. – Почему? Потому что они встречаются друг с другом на мессе каждое воскресенье».

В странах, осуществивших шоковую терапию, была разрушена вся социальная инфраструктура. Многие россияне жили в городах с градообразующими предприятиями, и, когда эти предприятия и рабочие места исчезли, люди лишились также здравоохранения, детских учреждений и социальных центров.

Автор публикации в Times считает, что выводы британских исследователей в наши дня весьма актуальны для Китая и Индии, стремительно идущих в направлении свободного рынка. В случае применения там шоковой терапии, опасности могут быть подвергнуты десятки миллионов жизней.

Между тем в статье ничего не сказано о возможных последствиях нынешнего глобального кризиса. Однако можно предположить, что они могут стать не менее плачевными, например, для Казахстана, где благополучие многих городов и поселков, как и в советские времена, зависит от единственного градообразующего предприятия, социальные сети, подобные католической церкви в Польше, практически отсутствуют, а единственным, пусть и иллюзорным, спасением от проблем чаще всего становится алкоголизм.

Пожалуй, самое время задуматься о пропаганде шубата и здорового образа жизни.

Философия и идеи Харди

Критическое эссе Философия и идеи Харди

Харди — прежде всего рассказчик, и его следует рассматривать скорее как летописца настроений и поступков, чем как философа. Тем не менее, такой роман, как Вдали от обезумевшей толпы, , поднимающий много вопросов об обществе, религии, морали и контрасте между хорошей жизнью и ее вознаграждением, обязательно заставит читателя задуматься об авторе, который их поднимает.

Харди жил в переходную эпоху. Промышленная революция разрушала сельскохозяйственную жизнь, и последующее перемещение населения привело к распаду сельских обычаев и традиций, которые означали безопасность, стабильность и достоинство людей. Это был период, когда фундаментальные убеждения — религиозные, социальные, научные и политические — были потрясены до основания и принесли вместо них «боль модернизма». Новая философия не смогла удовлетворить эмоциональные потребности многих людей.В молодости Харди прочитал Дарвин Происхождение видов и Очерки и обзоры (манифест нескольких церковников, придерживавшихся радикальных богословских взглядов), оба из которых должны были повлиять на его взгляды на религию. Ему было трудно, если не невозможно, примирить идею милосердного, всемогущего и всеведущего божества с фактом вездесущего зла и устойчивой тенденцией обстоятельств к несчастью.

Когда думаешь о Харди-романисте, тот аспект его творчества, который сразу приходит на ум, — это его частое использование случайностей и обстоятельств в развитии своих сюжетов.Но читатель должен научиться рассматривать рассказы Харди в свете фаталистического взгляда автора на жизнь, поскольку Харди колеблется между фатализмом и детерминизмом. Фатализм — это взгляд на жизнь, который признает, что все действия контролируются природой вещей или Судьбой, которая является великой, безличной, примитивной силой, существующей на протяжении всей вечности, абсолютно независимой от человеческой воли и превосходящей любого бога, созданного человеком. . Детерминизм, с другой стороны, признает, что борьба человека против воли, стоящей за вещами, бесполезна, что действуют законы причины и следствия, то есть человеческая воля несвободна, и люди не могут контролировать свои собственные. судьба, как они ни стараются.Харди видит жизнь с точки зрения действия, в обреченной борьбе с косвенными силами против счастья. Например, происшествие играет важную роль в причинении радости или боли, и часто неосторожность в ранней юности может лишить человека шансов на счастье. Таким образом, в романах Харди судьба выступает как художественный мотив в самых разнообразных формах — случайность и совпадение, природа, время, женщина и условность. Ни Судьба сама по себе, а все это проявления Имманентной Воли.

Использование случайности и совпадения как средства развития сюжета было методом, используемым многими викторианскими авторами, но с Харди это становится чем-то большим, чем простой прием. Судьбоносные инциденты (например, подслушанные разговоры и недоставленные письма) — это силы, действующие против простого человека в его попытках контролировать свою судьбу. Кроме того, Судьба предстает в образе природы, наделяя ее различными настроениями, влияющими на жизнь персонажей. Те, кто больше всего находится в гармонии со своим окружением, обычно наиболее довольны; Точно так же те, кто умеет ценить радости природы, могут найти в ней утешение.Тем не менее, природа может принимать зловещие аспекты, становясь больше актером, чем просто декорацией для действия.

Помимо важности природы в романах Харди, следует рассмотреть понятие времени. Моменту придается огромное значение, потому что время — это великая серия моментов. Радости жизни преходящи, и моменты радости со временем могут превратиться в горечь. Женщина также используется Харди как один из самых мощных инструментов судьбы для противодействия мужскому счастью. Ближе к примитивным чувствам, чем мужчина, женщина беспомощна в руках Судьбы и выполняет ее дело.В своем поиске любви, мотивирующей страсти своей жизни, женщина становится проводником своей собственной судьбы. Короче говоря, согласно Харди, человек бессилен изменить работу Судьбы, но те вещи, которые созданы человеком — например, социальные законы и условности — и которые работают против него, могут быть изменены человеком. Человек не безнадежно обречен.

Project MUSE — Влюбленные мужчины и женщины Харди

ELT: Volume 33: 4 1990 замечательный — узкий, часто запутанный и по этой причине неизменно интересный.Университет Кейта Уилсона Оттавы. Влюбленные мужчины и женщины Харди Т. Р. Райт. Харди и эротика. Нью-Йорк: St. Martin’s Press, 1989. ‡ + 150 с. $ 39.95 «ЧАСТО ЯВЛЯЮТСЯ СТРАТАЖАМИ, которые кажутся ошибками, / И Харди не кивает, а мы, которые мечтаем». По мнению Т.Р. Райта, критики мечтают, когда они обвиняют работу Харди в «неуклюжести, путанице, непоследовательности и внутреннем противоречии», а в своей книге «Харди и эротика» он надеется пробудить читателей к трактовке Харди универсальной темы: «искажения и смещения, связанные с этим. в эротических фантазиях мужчины и женщины переплетаются друг с другом.«Метод Райта состоит в том, чтобы анализировать художественную литературу — в первую очередь романы Харди, но также рассказы и даже автобиографию,« возможно, самый искаженный отрывок из написанной им художественной литературы »- в хронологическом порядке, чтобы показать, как развивается эта тема. Таким образом, он начинает с «Жизни и творчества Томаса Харди», затем переходит к ранним романам («Под зеленым деревом» и «Пара голубых глаз»), романам среднего периода («Вдали от обезумевшей толпы» и «Возвращение туземца») , два романа 1880-х годов («Мэр Кэстербриджа» и «Лесные жители»), избранные рассказы из четырех сборников рассказов и завершаются тремя отдельными главами о Тесс из д’Эрбервилей, Джуде Непонятном и Возлюбленном.Райт оправдывает еще одно исследование эротического элемента в художественной литературе Харди, утверждая, что использует новый подход к предмету. На самом деле он использует два подхода, а не один: не совсем новый фрейдистский и популярный в настоящее время постструктуралист. Поскольку оба они имеют дело с основной темой художественной литературы Харди, искажениями, созданными эротическими фантазиями, они кажутся Райту особенно проясняющими теориями. К сожалению, в этой книге он не может дать много новой информации по этому вопросу.Фрейдистский анализ производит обычные сексуальные символы, и поэтому, вопреки Учителю, сигара никогда не бывает просто сигарой. Таким образом, один персонаж, облаченный в хлыст и меч, становится «ходячим символом мужской силы». Чрезмерный охват, типичный для фрейдистской критики, иногда сочетается с неуклюжими попытками применить идеи Фрейда непосредственно к тексту. Райт, например, цитирует описание Харди молодой женщины из «Жизни и творчества Томаса Харди» из 472 рецензий на книгу: «Амазонка; еще — Аталанта; большинство — Фаустина.Курит: красивая девушка: жестокий ротик: она из класса интересных женщин, за которых можно было бы побояться выйти замуж ». Пояснительное введение к этому описанию:« Харди также показывает, что осознает весь синдром психической импотенции [определение Фрейд], от которой страдает он и его поколение ». Требуется ли такое осознание для описания роковой женщины? И оправдывает ли описание Харди интерпретацию, содержащуюся в предложении, которое следует сразу после цитаты:« Близость и доступность, как он [Харди] признает, не будет только погасить его пыл, но исчерпать его возможности »? Насколько нам известно, Харди мог признать это и многое другое, но сказать, что он признает это, не имея других доказательств, кроме этого короткого отрывка, значит слишком много.Постструктурализм также не очень помогает понять эротический элемент в художественной литературе Харди. Возможно, это могло бы быть, но Райт делает немного больше, чем делает случайные ссылки на «герменевтический код Барта» и «лакановский символ», разбрасывая их по страницам, как приправу, чтобы добавить пикантности блюду. Нет никаких согласованных попыток применить принципы и методы этого критического подхода к тексту. В этом отношении критика Фрейда тоже дополнена, и в результате получился очень традиционный и довольно утомительный экскурс по художественной литературе Харди, в котором автор резюмирует романы и рассказы, делая по ходу не очень проницательные замечания.Есть, например, рассказ о сюжете «Изменившегося человека», рассказ о мужчине и женщине, которые влюбились, а затем разлюбили. Единственный интерпретирующий комментарий к истории — «Желание, оно …

Томас Харди | Биография, книги, стихи, брак и факты

Томас Харди , (родился 2 июня 1840 года, Верхний Бокхэмптон, Дорсет, Англия — умер 11 января 1928 года, Дорчестер, Дорсет), английский писатель и поэт, написавший большую часть своих произведений в Уэссексе, его имя в графствах юго-западная Англия.

Популярные вопросы

Где вырос Томас Харди?

Томас Харди вырос в изолированном коттедже на краю открытой пустоши в Дорсете, Англия, в том же графстве, в котором он умер. Его ранний опыт деревенской жизни во многом повлиял на его сочинения, которые стали хорошо известны тем, что они напоминают исчезнувший сельский мир.

Где действие романов Томаса Харди?

Действие романов Томаса Харди происходит в вымышленном графстве Уэссекс, которое было его собирательным названием для графств юго-западной Англии.Харди хорошо знал эту часть страны, так как сам вырос в графстве Дорсет.

Чем больше всего известен Томас Харди?

Томас Харди наиболее известен своими романами, все из которых были опубликованы в середине-конце 19 века. Его последние романы Tess of the d’Urbervilles и Jude the Obscure обычно считаются его лучшими. Эти работы бросают вызов общественным нравам, сочувственно изображая невзгоды рабочего класса.

Когда Томас Харди начал писать стихи?

Первые литературные попытки Томаса Харди были в стихах, которые он, казалось, ценил больше, чем прозу.Он начал писать романы в 1860-х годах, когда ему не удалось опубликовать свои стихи, но он вернулся к стихам позже. Большая часть его стихов была опубликована после 1898 года.

Ранняя жизнь и работы

Харди был старшим из четырех детей Томаса Харди, каменщика и строителя, и его жены Джемаймы (урожденной Хэнд). Он вырос в изолированном коттедже на краю открытой пустоши. Хотя в детстве он часто болел, его ранний опыт сельской жизни с ее сезонными ритмами и устной культурой был основополагающим для большей части его последующих работ.В восемь лет он провел год в деревенской школе, а затем перешел в школу в Дорчестере, соседнем уездном городке, где получил хорошие знания по математике и латыни. В 1856 году он поступил в ученики у местного архитектора Джона Хикса, а в 1862 году, незадолго до своего 22-го дня рождения, он переехал в Лондон и стал рисовальщиком в загруженном офисе Артура Бломфилда, ведущего церковного архитектора. Вернувшись в Дорсет из-за плохого состояния здоровья в 1867 году, он снова работал на Хикса, а затем на архитектора из Уэймута Г.Р. Крикмей.

Хотя архитектура принесла Харди как социальный, так и экономический прогресс, только в середине 1860-х годов нехватка средств и упадок религиозной веры заставили его отказаться от своих ранних амбиций получить университетское образование и, в конечном итоге, стать англиканским священником. Затем его привычки к интенсивному частному обучению были перенаправлены на чтение стихов и систематическое развитие его собственных поэтических навыков. Стихи, которые он написал в 1860-х годах, появятся в переработанной форме в более поздних томах (e.g., «Нейтральные тона», «Фазы Ретти»), но когда ни одна из них не была немедленно опубликована, Харди неохотно обратился к прозе.

В 1867–1868 годах он написал сознательный роман « Бедный человек и леди», , который был сочувственно рассмотрен тремя лондонскими издателями, но так и не опубликован. Джордж Мередит, как читатель издательства, посоветовал Харди написать более красивый и менее самоуверенный роман. Результатом стал плотно зарисованный « Desperate Remedies » (1871), на который повлияла современная «сенсационная» фантастика Уилки Коллинза.Однако в своем следующем романе, краткой и нежно-юмористической идиллии « Под деревом Гринвуд, » (1872), Харди нашел голос, гораздо более отчетливо свойственный ему. В этой книге он вспомнил в простейшем сюжете о браке эпизод социальных изменений (перемещение группы церковных музыкантов), который был прямым отражением событий, связанных с его собственным отцом незадолго до рождения самого Харди.

В марте 1870 года Харди был отправлен на архитектурную оценку одинокой и полуразрушенной церкви Св.Джулиот в Корнуолле. Там — в романтических обстоятельствах, позже остро вспоминаемых в прозе и стихах, — он впервые встретил жизнерадостную невестку ректора, Эмму Лавинию Гиффорд, которая стала его женой четыре года спустя. Она активно поддерживала и помогала ему в его литературных начинаниях, и в его следующем романе, A Pair of Blue Eyes (1873), в дикой корнуэльской обстановке и мелодраматической истории молодой женщины (в некотором роде) в значительной степени использовались обстоятельства их ухаживания. похожая на Эмму Гиффорд) и двое мужчин, друзья становятся соперниками, которые последовательно преследуют, неправильно понимают и подводят ее.

Разрыв Харди с архитектурой произошел летом 1872 года, когда он взял на себя обязательство поставлять Tinsley’s Magazine 11 ежемесячных взносов по Пара голубых глаз — поначалу рискованное занятие литературной карьерой, которое вскоре было подтверждено приглашение опубликовать серию для гораздо более престижного журнала Cornhill Magazine . Получившийся в результате роман « Вдали от обезумевшей толпы » (1874) впервые представил Уэссекс и прославил Харди своей сельскохозяйственной обстановкой и отличительной смесью юмористических, мелодраматических, пасторальных и трагических элементов.Книга представляет собой яркое изображение красивой и импульсивной Вирсавии Эверден и ее семейного выбора среди сержанта Троя, лихого, но безответственного солдата; Уильям Болдвуд, крайне одержимый фермер; и Габриэль Оук, ее верный и находчивый пастырь.

Средний период

Харди и Эмма Гиффорд поженились против воли обеих семей в сентябре 1874 года. Сначала они довольно беспокойно передвигались, живя то в Лондоне, то в Дорсете.Его история как писателя в этот период была несколько неоднозначной. «Рука Этельберты» (1876 г.), искусственная социальная комедия, включающая версии и инверсии британской классовой системы, была плохо принята и никогда не пользовалась широкой популярностью. «Возвращение туземца» (1878), с другой стороны, все больше восхищались мощной атмосферой Эгдонской пустоши, основанной на мрачной сельской местности, которую Харди знал в детстве. В романе рассказывается о катастрофическом браке между Юстасией Вай, которая страстно жаждет страстных переживаний за пределами ненавистной пустоши, и Климом Йобрайтом, вернувшимся туземцем, которого наивно-идеалистическое рвение к нравственному совершенствованию непокорных жителей Эгдона ослепляет.Следующими произведениями Харди были The Trumpet-Major (1880), действие которых происходило в наполеоновский период, и еще два романа, которые обычно считались «второстепенными» — A Laodicean (1881) и Two on a Tower (1882). Серьезная болезнь, помешавшая завершению Лаодикийский , вынудила Харди переехать в Уимборн в 1881 году и в Дорчестер в 1883 году.

Харди было нелегко утвердиться в качестве члена профессионального среднего класса в городе, где он жил. более скромное происхождение было хорошо известно.Он выразил свою решимость остаться, согласившись стать местным судьей и спроектировав и построив Max Gate, дом недалеко от Дорчестера, в котором он жил до своей смерти. В романе Харди «Мэр Кэстербриджа » (1886) вошли узнаваемые детали истории и топографии Дорчестера. Оживленный рыночный город Кэстербридж становится местом трагической борьбы, одновременно экономической и глубоко личной, между могущественным, но нестабильным Майклом Хенчардом, поднявшимся от рабочего до мэра благодаря чистой природной энергии, и более проницательным расчетливым Дональдом Фарфрэ. который начинает в Кэстербридже как протеже Хенчарда, но в конечном итоге избавляет его от всего, что он когда-то имел и любил.В следующем романе Харди, The Woodlanders (1887), социально-экономические проблемы снова становятся центральными, поскольку изменения сексуального продвижения и отступления разыгрываются среди тех самых деревьев, на которых персонажи зарабатывают себе на жизнь, и потеря средств к существованию Джайлза Уинтерборна является неразрывно связано с потерей Грейс Мелбери и, наконец, самой жизни.

Wessex Tales (1888) был первым сборником рассказов, которые Харди долгое время публиковал в журналах.Его последующие сборники рассказов: Группа благородных дам (1891), Жизнь Маленькие иронии (1894) и Изменившийся человек (1913). Короткометражный роман Харди « Возлюбленный » (сериал 1892 г., переработанный для выпуска тома 1897 г.) демонстрирует враждебность к браку, которая была связана с увеличением трения в его собственном браке.

Философские взгляды Томаса Харди

Введение

Представление Харди о человеческой жизни было частично сформировано его обширным критическим чтением Библии, изучением древних трагедий, современных философских и научных работ, а частично — его сельским окружением.Эрнест Бреннеке, написавший одну из самых ранних оценок философии жизни Харди, утверждал, что Харди разработал «последовательное мировоззрение через понятия случая и времени, обстоятельств, судьбы, природы, провидения, возмездия и воли, окрашенных метафизическим идеализмом». (49). Это мнение практически не изменилось с течением времени, хотя критики интерпретировали взгляд Харди на жизнь с различных философских и этических точек зрения.

Библия

Несмотря на то, что в последующие годы Харди был агностиком, он ревностно читал Библию, что оказало глубокое влияние на его творчество.Когда он прибыл в Лондон в 1861 году, он привез с собой два рекомендательных письма, Библию и копию Книги общих молитв (Эвелин Харди, 57). Харди восхищался библейскими историями, особенно из Ветхого Завета, благодаря их простоте и интеллектуальной ловкости. Библейские намеки пронизывают почти все его романы. По оценкам Тимоти Хэндса, в романах Харди содержится около 600 библейских намеков, в том числе более 60 — в «Вдали от обезумевшей толпы», «Возвращение туземца» и «Иуд Неизвестный»; самое большое число можно найти у Тесс из д’Эрбервилей (28–29).

Осуждение религии

Харди был воспитан как христианин, но к 27 годам он потерял свою веру, в основном под влиянием книги Дарвина «Происхождение видов», и так и не вернул ее. Работа Дарвина подорвала преобладающую концепцию божественного творения человека. Как он выразился позже: «Я искал Бога пятьдесят лет и думаю, что если бы он существовал, я бы открыл его» (Duffin 196). Утрата веры Харди привела к пессимизму, который пронизывает его художественную литературу и поэзию.Харди считал, что вселенная (символизируемая пустынной Эгдон-Хит в его романах) лишена божественного значения. Вместо христианского Бога он поставил слепую бессознательную волю. Как заметил Бреннеке: «Он не может примирить идею всемогущего и милосердного Божества с человеческими страданиями, свидетелем которых он ежедневно является» (79).

Англиканская церковь появляется во всех романах Харди, но ее авторитет уменьшился, и она больше не имеет отношения к его представлению о положении человека. Хотя Харди признал в своей автобиографии, что он был «церковным», его романы, кажется, предполагают, что старая христианская религия, исповедуемая в церквях, в современном мире излишня.Как заметил Леннарт А. Бьорк, «критика Харди традиционной религии является неотъемлемой частью его социальной критики» (26). В частности, в его последнем романе «Иуд Непонятный» христианская вера кажется неуместной, потому что она не может помочь в страданиях. Религия появляется как фактор, который только вводит в заблуждение и вводит в заблуждение персонажей Харди и вызывает их окончательное падение. Однако, как указал Роберт Швейк,

хотя Харди стал агностиком, он оставался эмоционально связанным с церковью: многие из его сочинений драматизируют аспекты пагубного влияния религиозных доктрин или неэффективности институционального христианства, но он также мог вызвать тоскливое чувство утраты прежнего христианства. более простой веры, или подтвердить непреходящую ценность христианского милосердия.[Крамер 55-56]

Таким образом, отношение Харди к религии было очень сложным, если не противоречивым. Похоже, что его неприятие современного христианства во многом объяснялось его этическими взглядами, несовместимыми с практикой институциональной церкви. Харди пришел к выводу, что религия стала грубо институционализированной и, таким образом, потеряла свою первоначальную ценность, основанную на сострадании. В то же время Харди считал церковь важным социальным институтом. Эдмунд Бланден цитирует его: «Если в сельской деревне нет церкви, нет ничего» (372).

Греческие и языческие симпатии

Критическое видение жизни Харди уходит корнями в его греческие и языческие симпатии. Его художественная литература и поэзия отражают классические традиции греческой и римской литературы. Языческий мир имел для Харди больше очарования, чем христианство. В своих романах и рассказах Уэссекса Харди обнародовал видение старой деревенской Англии, которая была по сути языческой. Например, Ангел в Тесс из д’Эрбервиллей воплощает идеи эллинизма и язычества, которые Харди заимствовал у Мэтью Арнольда, лелеявшего надежду на культурное возрождение Англии через возрождение Греции.Он разделял идеал эллинского язычества Арнольда с его акцентом на развитие целостного человека с гармоничным телом и душой. Харди выступал за сельское и эллинское язычество в «Возвращении туземца», «Тэсс из д’Эрбервилей» и «Иуд Неизвестный» как альтернативу христианству в Англии.

Ранние влияния

В молодости Харди был, как он себя называл, «прирожденным книжным червем» (Томалин 40), который жадно читал классических и современных авторов. Как самоучка Харди выучил греческий, латынь, французский и немецкий языки.Под влиянием своего старшего друга и наставника Горация Моула (1832-1873), ученого-классика, он прочитал в оригинале отрывки из Илиады, Горация, Овидия и Вергилия. На трагическое видение Харди, выраженное в его главных романах, большое влияние оказало чтение Эсхила и Софокла. Его второй крупный роман, «Мэр Кэстербриджа», несет в себе влияние Эдипа Тиранна Софокла. Намек на Эсхила можно найти в «Возвращении туземца», «Иуде Неизвестном» и «Династии». Знаменитая фраза: «Президент Бессмертных закончил свою игру с Тесс» — это пересказ фразы Эсхила «Связанный Прометей».Харди, который также был знаком с английской классикой, усиленно изучал Шекспира, делая заметки из «Как вам это понравится», «Венецианского купца», «Много шума из ничего» и «Потерянные усилия любви». (Pite 140) Он также хорошо знал жизнь Джона Мильтона и его поэтические произведения.

Харди был очень чувствителен к современным интеллектуальным дебатам. Гораций Мул познакомил его с «Субботним обозрением», где он мог найти статьи о противоречиях между наукой и христианской ортодоксией (Блум 18).Некоторые из наиболее выдающихся интеллектуалов викторианской эпохи, такие как Чарльз Дарвин и Томас Хаксли, непосредственно вдохновили развитие этических и философских взглядов Харди. Харди назвал себя «одним из первых авторов книги« Происхождение видов », которая бросила серьезный вызов христианскому взгляду на творение» (Mallett 316). Он узнал от Дарвина, что естественный порядок безразличен к человеческим желаниям и устремлениям. Как следствие, он порвал с викторианским оптимизмом и самодовольством.

В середине шестидесятых он читал и делал обширные записи из работ французских радикальных реформаторов и философов Шарля Фурье, Ипполита Тэна и Огюста Конта. Он прочитал перевод «Общий взгляд на позитивизм» Конта, который помог ему найти причину потери веры. Его также привлекла «Религия человечества» Конта как заменитель христианства. Помимо Конта, Харди также проявил интерес к идее Артура Шопенгауэра о слепой иррациональной универсальной воле и к взгляду Эдуарда фон Гартмана (1842–1906) на бессознательное.Джеймс О. Бейли выделил две основные фазы в философской эволюции Харди.

На первом этапе Харди выразил взгляды на мир, перекликающиеся с его прочтением у Дарвина, Хаксли, Спенсера и Дж. С. Милля. Эта фаза простирается с того времени, когда Харди прочитал Дарвина около 1862 года, до времени, когда он прочитал Шопенгауэра около 1886 года. На второй фазе, простирающейся примерно с 1886 года до его завершения «Династии» в 1908 году, размышления Харди демонстрируют метафизику Артура Шопенгауэра и Эдуарда фон Гартмана. .Он стремился олицетворять естественный закон как универсальную волю, постулированную Шопенгауэром, или как бессознательный разум, постулированный фон Хартманном, способный быть пробужденным к сознанию через посредство человека. [570]

На Харди также оказали влияние Джон Стюарт Милль, Герберт Спенсер, Мэтью Арнольд и, прежде всего, Лесли Стивен, написавший «Науку этики» (1882), в которой он разработал этический взгляд, основанный на теории эволюции Дарвина. Харди также читал эссе Томаса Карлайла, Уолтера Патера и Джона Раскина, а также стихи Роберта Браунинга и Алджернона Чарльза Суинберна.Таким образом, философское мировоззрение Харди, как утверждает Памела Госсин, развивалось под влиянием различных авторов, как классических, так и современных:

Эклектичное прочтение Харди классиков средневековой литературы, литературы Возрождения и Просвещения, а также современных произведений, как в стихах, так и в прозе, познакомило его с множеством авторов, которые создавали художественные, драматические или поэтические рассказы о человеческой жизни в космосе за минуту. пышным масштабам. Влияние Данте, Мильтона и Шекспира на его концепцию отношения человека к естественному, социальному и сверхъестественному трудно переоценить.[44]

Следуя учениям своих интеллектуальных наставников, Харди подверг сомнению установленные моральные и религиозные принципы викторианского общества. Его пессимистический взгляд на общество во многом основан на философии детерминизма. Харди был детерминистом, который знал, что человеческая жизнь контролируется какой-то необъяснимой внешней силой, которую он иногда называет Судьбой обстоятельств (в «Мэре Кэстербриджа»), Президентом Бессмертных (в Тесс д’Эрбервиль) или Имманентным. Воля (в «Династиях»).По его мнению, человек определяется как наследственностью, так и окружающей средой.

Пессимизм

Интеллектуальный климат и социальные и экономические преобразования в девятнадцатом веке вызвали у Харди глубокий пессимизм. Трагическое совпадение и ирония судьбы глубоко укоренились в его видении жизни. Его пессимизм во многом был реакцией на викторианский оптимизм. У пессимизма Харди было несколько источников: (1) популярный кальвинизм, 2) теория естественного отбора Дарвина, 3) философия Шопенгауэра и 4) традиционный народный фатализм.В своей художественной литературе и поэзии Харди выразил неспособность человека противостоять «слепым силам природы» и одиночество индивида в дегуманизированном обществе, утратившем связь с вневременным и органическим порядком.

Харди выразил свой глубокий пессимизм, когда писал об универсальном порядке. Он придерживался как детерминистского, так и трагического взгляда на человеческое существование, признавая неизбежность страданий и зла. Человеческое существование не имеет абсолютного смысла или вообще не имеет смысла; его сила заключается в индивидуальной относительной добродетели.Таким образом, добродетель — это награда человека в этом мире. По мнению Харди, трагедия создается слепыми силами природы, которым человек напрасно противостоит. Как отмечал Р. М. Редер, «его идея трагедии представляет собой сочетание греческой, шекспировской и библейской трагедии» (Батлер 23).

Видение Харди жизни, управляемой судьбой, слепым случаем, наследственностью и окружающей средой, отличалось от биологического детерминизма Эмиля Золя. Золя хотел раскрыть животную сторону человека ( bete humaine ) в своих натуралистических произведениях, таких как Тереза ​​Ракен (1867).Харди, напротив, стремился раскрыть высшие человеческие аспекты человеческого существования: его по сути трагический характер и отчетливый индивидуализм. Ход индивидуального человеческого существования был его главной заботой в романах Уэссекса. Его основная художественная литература показывает, что человеческое существование по своей сути трагично, потому что люди попали в ловушку законов природы и законов цивилизации. Харди восхищался его трагическими персонажами, которые тщетно стремились жить с достоинством и чувством вечных ценностей.

Философский романист

Харди не был философом, но определенно был писателем-философом.Его романы, по сути, являются этическими размышлениями как о вселенной, так и о социальном мире. По словам Эрнеста Бреннеке,

Томас Харди — не романист, рассказывающий истории только для развлечения своей аудитории, и не поэт, который восхищается чувственной и внушающей мыслью притягательностью умело построенных эмоциональных структур слов, очевиден даже для самых поверхностных читателей. Неизбежно признается, что основной целью Харди всегда была передача идей, и что на протяжении всей своей литературной карьеры он черпал из глубин определенного и довольно последовательного мировоззрения.[13]

Вселенная всегда присутствует в его художественной литературе. Харди разработал свой этический взгляд на Вселенную в целом и на викторианское общество в частности в своих ранних романах «Под деревом Гринвуд», «Пара голубых глаз» и в главных романах «Возвращение туземца», «Мэр Кэстербриджа». , Тесс д’Эрбервиллей и Джуд Непонятный, а также в его эпической драме «Династы». Персонажи Харди служат метафорами его трагического видения положения человека.

шанс

Случайность, неудача и случайность — любимые выдумки Харди.«В« Мэре Кэстербриджа », а также в« Возвращении туземца »,« Джуде Непонятном »и« Тесс из д’Эрбервилей »случай становится универсальным символом личной философии Харди» (Карл 196). Его сюжеты часто обвиняли в неправдоподобности, потому что они сопоставляют ряд невероятных и случайных событий. Случайность его литературной вселенной воплощает или драматизирует его пессимистическую философию. Харди твердо верил в непоследовательность эмпирического мира.

В своей главной художественной литературе Харди проиллюстрировал свою личную философию случая, веру в то, что случай, слепая сила природы, может изменить судьбу человека.Случайность для Харди — все, что человек не может контролировать. Воля человека не сводится на нет случайностью полностью, но и воля человека не может преодолеть случай, поскольку случай — это Имманентная Воля Вселенной. Трагедия возникает, когда воля человека сталкивается со случайностью. Это столкновение не вызвано сознательным замыслом. Харди утверждал, что шанс не является ни зловещим, ни хорошим. Это безразличная сила Вселенной. Он изобразил наполненный случайностями мир, в котором мужчины и женщины становятся его трагическими жертвами. Для Харди случай определяет жизнь, которая делает ее бесполезной; Вселенная — это жесткий механизм, в котором нет понимания или жалости к человеческим страданиям.

Эволюционный мелиорист

Выросший в сообществе со своими старыми ритуалами и традициями, Харди считал современность и промышленные изменения опасными. Он разработал, как казалось ранним критикам, пессимистический взгляд на жизнь, в которой судьба или случай несут ответственность за человеческие страдания. Однако Харди не называл себя пессимистом, поскольку предпочитал считать себя «эволюционным мелиористом». (Bailey 569) В разговоре с Уильямом Арчером Харди утверждал, что его «практическая философия была мелиористической (а не пессимистической)», и сказал, что его книги были призывом против «бесчеловечности мужчины по отношению к мужчине, женщине и другим людям». низшие животные »(319).

При внимательном чтении его основных произведений становится очевидным, что взгляд Харди на жизнь не является полностью детерминистическим и пессимистическим. Он предложил, хотя и не прямо, некоторое решение трагического положения человека. Вирджиния Р. Хайман отмечает, что «подчеркивая силу случая, влияющего на жизнь мужчин, он также подчеркивал соответственно возросшую потребность мужчин в моральной ответственности» (13). Харди видел по крайней мере одну надежду для человечества, которая выражается в его взглядах на эволюционный мелиоризм, а именно на то, что мир может быть улучшен человеческими усилиями.Карл Дж. Вебер цитирует свое замечание:

Я считаю, что в значительной степени робкий и чванливый оптимизм в современной литературе по своей сути труслив и неискренен. Мой пессимизм, если это так пессимизм, не предполагает предположения, что мир уходит к собакам. Напротив, моя практическая философия явно мелиористическая. Независимо от того, что может быть врожденным добром или злом жизни, несомненно, что люди делают ее намного хуже, чем нужно. Когда мы избавимся от тысячи излечимых болезней, у нас будет достаточно времени, чтобы определить, перевешивает ли неизлечимая болезнь добро.[191]

Харди утверждал, что Имманентная Воля постепенно становится осознанной и обретает положительную цель, которая находит отражение в формировании более рационального, социального мира. Он считал, что социально-сексуальные условности и табу традиционных обществ угнетают личность. Хотя он хотел реорганизации общества, он никогда не объяснял, каким должно быть новое общество. В конце концов, он мало верил в общество, но очень сочувствовал беспомощным людям, борющимся в рамках его ограничительных и репрессивных законов.

Экзистенциальная точка зрения

Харди, как и многие писатели до и после него, в своих романах глубоко интересовался экзистенциальными вопросами, такими как состояние человека, личная свобода и детерминизм, отношение к Богу и религии, роль судьбы, неудавшиеся человеческие отношения и отчуждение. людей в современном мире. Взгляд Харди на жизнь является противовесом как рационалистической традиции, представленной Рене Декартом (1596–1650), так и христианскому гуманизму.Как указал Дж. Хиллис Миллер,

В мире Харди нет сверхъестественной иерархии идеалов или заповедей, а также нет никакого закона, присущего физическому миру, который гласит, что правильно делать одно, а неправильно — другое, или который устанавливает какую-либо относительную ценность между вещами или людьми. События происходят так, как они происходят. Они не имеют ни ценности сами по себе, ни ценности по отношению к какой-либо цели, стоящей за их пределами. Еще хуже то, что страдания для человека неизбежны. Вместо Бога есть Имманентная Воля, и эта бездумная сила непременно причинит боль человеку, пока ему не посчастливится умереть.[13]

В мире Харди, в котором отсутствует стабильность и уверенность христианской веры, человек является одновременно преступником и жертвой. Харди был, вероятно, первым викторианским писателем, который дал выход своим экзистенциальным заботам и убедительно и проницательно показал чувство одиночества людей, живущих в безразличной вселенной, и сопутствующую эволюцию их болезненного самосознания. В этом отношении его взгляд на жизнь предвещает экзистенциализм писателей двадцатого века.

Заключение

В своей художественной литературе и поэзии Томас Харди изобразил слабость человека в порой злобной и всегда равнодушной вселенной. Он также показал несоответствие человеческого желания и судьбы. Его философское мировоззрение, безусловно, было детерминированным, пессимистическим и трагичным, однако оно открывало возможность позитивной морали, поскольку жалость и сострадание являются основами гуманизма Харди. Во вселенной Харди также есть место для ограниченной личной свободы.Для Харди человек как часть Природы подчиняется ее физическим законам и не может их изменить, поэтому во многих важных отношениях он несвободен; тем не менее, когда человек выходит за пределы своего естественного рабства, он может достичь личной свободы, что означает, что он волен делать свой собственный выбор — но ему придется дорого заплатить за него.

Ссылки и дополнительная литература

Бейли, Дж. О. «Эволюционный мелиоризм в поэзии Томаса Харди», Исследования по филологии, 60 (3), 1963, 569-587.

Бьорк, Леннарт.Психологическое видение и социальная критика в романах Томаса Харди. Стокгольм: Almquist & Wiksell International, 1987.

Блум, Гарольд, изд. Томас Харди. Филадельфия: Chelsea House Publishers, 2004.

Батлер, Лэнс Сент-Джон, изд. Томас Харди после пятидесяти лет. Тотова, Нью-Джерси: Роуман и Литтлфилд, 1977.

Бреннеке, Эрнест-младший Вселенная Томаса Харди: исследование разума поэта. Бостон: Small Maynard and Company, 1924.

Жакетт, Дейл, изд.Шопенгауэр, философия и искусство. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996.

Даффин, Х. Томас Харди: Исследование романов Уэссекса, стихов и династий. Манчестер: University Press, 1964.

Госсин, Памела. Новая вселенная Томаса Харди: астрономия, космология и гендер в пост-дарвиновском мире. Олдершот: Ashgate Publishing, Ltd., 2007.

Харди, Эвелин. Томас Харди. Лондон: Hogarth Press, 1954.

Хайман, Вирджиния Р. Этическая перспектива в романах Томаса Харди.Порт Вашингтон: Нью-Йорк: Издательство Национального Университета, 1975.

Карл, Фредерик Р. «Мэр Кэстербриджа, определение новой беллетристики», «Современные художественные исследования», VI (3), 1960, 195-213.

Крамер, Дейл, изд., Кембриджский компаньон Томаса Харди. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1999.

Маллет, Филипп, изд. Томас Харди в контексте. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2013.

Миллер, Дж. Хиллис. Томас Харди: Расстояние и желание. Кембридж, Массачусетс.: Издательство Гарвардского университета, 1970.

Ньютон К. М. Современная литература и трагедия. Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета, 2008.

Пейдж, Норман, изд. Oxford Reader’s Companion для Харди. Оксфорд: Oxford University Press, 2001.

Пайт, Ральф. Томас Харди: Охраняемая жизнь. Нью-Хейвен, Конн .: Издательство Йельского университета, 2006.

Томалин, Клэр. Томас Харди. Лондон: Penguin Books, 2006.

Вебер, Карл Дж. Харди из Уэссекса, его жизнь и литературная карьера.Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1940.

Викторианский
Интернет

Авторы

Томас
Харди

Литературный
Отношения

Философия

Последнее изменение 6 сентября 2014 г.

Человек, которого он убил Томасом Харди — Стихи

(Строки гибели «Титаника»)

I

 В одиночестве на море
Глубоко от человеческого тщеславия,
И Гордость Жизни, которая ее планировала, тихо успокаивает ее.

II

 Камеры стальные, поздние костры
Из ее саламандриновых огней,
Холодные токи стихают и превращаются в ритмичные приливные лиры. 

III

 Над зеркалами означало
Стекло роскошное
Морской червь ползет - гротескный, тупой, тупой, равнодушный. 

IV

 Драгоценности в радости созданы
Чтобы насиловать чувственный разум
Лежат без света, все их искры тусклые, черные и слепые.

В

 Тусклые луноглазые рыбки рядом
Взгляните на позолоченную шестерню
И вопрос: «При чем здесь это тщеславие?». . . 

VI

 Ну: пока лепил
Это существо рассекающего крыла,
Имманентная воля, которая все возбуждает и побуждает 

VII

 Подготовил зловещего помощника
Для нее - такой радостной -
Форма льда, на время далекое и разобщенное.

VIII

 И как умный корабль рос
Ростом, изяществом и оттенком
В темной безмолвной дали вырос и Айсберг. 

IX

 Они казались чужими:
Ни один смертный глаз не мог видеть
Интимная сварка их более поздней истории. 

X

 Или подпишите, что они погнуты
По совпадающим путям
Будучи анонимными половинами одного августовского события, 

XI

 до прядильщика лет
Сказал "Сейчас!" И каждый слышит,
И приходит завершение, и сотрясает два полушария.

Томас Харди (1840-1928) Человек, которого он убил

ТОМАС ХАРДИ (1840-1928)

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ОН УБИЛ

Индексы: [Поэт | по Первой Линии | по дате | по ключевому слову | по теме | Критика поэзии]
Связанные материалы: [Рекомендации по кодированию | Вопросы и ответы | Английская библиотека UT]

• Оригинальный текст: Собрание стихов Томаса Харди (Лондон: Macmillan and Co., 1932): 269. PR 4741 F32 Робартс Библиотека.
• Дата первой публикации : Посмешище времени и другие стихи (Лондон: Macmillan, 1909): 186. PR 4750 T5 Robarts Библиотека.
• Репрезентативная поэзия в Интернете : Редактор, И. Ланкашир; Издатель, Группа веб-разработки, Инф. Tech. Услуги, Univ. of Toronto Lib.
• Издание : RPO 1998. © И. Ланкашир, Департамент английского языка (Univ.Торонто) и Univ. Торонто Пресс 1998.

1 «Если бы он и я встретили
2 У какой-то старой старинной гостиницы,
3 Надо было нас усадить намочить
4 Прямо много колпачков!

5 «Зато пехота дальнего боя,
6 И глядя лицом к лицу,
7 Я стрелял в него, как он в меня,
8 И убил его вместо него.

9 «Я застрелил его, потому что —
10 Потому что он был моим врагом,
11 Именно так: моим врагом, конечно, был он;
12 Это достаточно ясно; хотя

13 «Он думал, что перечислит, наверное,
14 Не с рук — точно так же, как я —
15 Был без работы — продал свои ловушки —
16 Нет другой причины, почему.

17 «Да; странная и любопытная война!»
18 Вы застрелили парня
19 Вы бы угостили, если встретите там, где есть бар,
20 Или помогите полкроны.»

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата составления:

не известно.

Форма:

abab.

4.

nipperkin: небольшое количество пива, вина или ликера.

13.

‘список: зачислить.

15.

ловушки: личные вещи.

20.

крона: британская монета достоинством 5 шиллингов или 60 пенсов.

Человек и природа — Созвездия в Вордсворте и Харди

Содержимое

И.Введение

II. Аргумент:

Библиография

Источники

Критика

I. Введение

«Какая работа — это человек, насколько благороден разумом, сколь бесконечен в способностях, в форме и в движении, насколько выразительны и достойны восхищения; в действии как ангел, в предчувствии как бог: красота мира, образец животных — и все же, для меня, что это за квинтэссенция пыли? » ^[1]

На протяжении всей своей работы Харди, кажется, задает себе этот вопрос.Особенно много его поздних стихотворений посвящено вопросу о том, что представляет собой квинтэссенция праха, человек по отношению к природе и элементам, из которых он состоит.

Нажимая «на пределы реалистической условности девятнадцатого века», ^[2] Концепция Харди о сущностной идентичности человечества и остальной природы ^[3] вводит новую точку зрения, которая несоизмерима ни с реалистическим подходом к Человек и природа Харди использовал в своих романах и романтическом подходе, который принял форму «пантеизма сентиментальной природы, [который] часто заменял утраченную веру. ^[4] Целью данной статьи будет анализ основных черт двух стихотворений Томаса Харди, «Голоса вещей, растущих на церковном дворе» и «Вопросы природы», которые выражают концепцию Харди о природе и ее отношении к человеку. и краткое сравнение этих черт с концепцией природы и человеческой жизни, выраженной в романтической поэзии, особенно в поэзии Вордсворта. Выбранные здесь стихи — это пять стихотворений «Люси» ^[5] , написанных в Германии в 1799 году, которые подходят, потому что содержат комбинацию тем, которые мы также можем встретить в стихах Харди: природа и человек, а также их неизбежная связь. смертью, что указывает на полное равенство «этой квинтэссенции праха» и природы, из которой она происходит.

Хотя и указывает на сходство, главная задача этого анализа будет состоять в том, чтобы продемонстрировать существенные различия между романтическим взглядом на одушевленную и, следовательно, по существу «активную», мыслящую природу, которая до этого момента занимала роли, предназначенные исключительно для того, что ранние поэты называли божественное вмешательство, или также «судьба», и довольно деистическое представление Харди о природе как о механизме, который работает идеально и автоматически, и жадно включает все аспекты жизни, сознательные они или нет, в свою общую цель — когда-либо эволюционирующие изменения.

II. Аргумент:

Как формулирует Жак Шорон в своей книге Смерть и западная мысль , поэты-романтики начала девятнадцатого века дают совершенно новый ответ на вопрос о природе. С исследовательской природой тесно связан вопрос жизни и смерти. Жизнь для романтиков «не обязательно была плохой или« неправильной », она была просто слишком узкой и пустой по сравнению с их видением более высокого или более истинного существования». Шеллинг был одним из первых, кто воспринял это более высокое или более истинное существование как «поглощение Целым, » ^[6] и идентифицировал большее целое как одушевленное, живое и управляемое посредством упорядоченного взаимодействия его меньших частей, он заключает, что это должна быть сама Природа.

Это убеждение в природе в целом, которое постепенно проникает в западную мысль в качестве замены концепции христианского божества, отражено в произведениях многих писателей того времени. Байрон лелеет мысль о том, чтобы быть частью более крупного существа, которое он отождествляет с природой: «Разве горы, волны и небо не являются частью меня, как я их?» Шелли, восторженный всеобъемлющей силой природы в целом, сочиняет следующие стихи о смерти Китса:

Он стал единым целым с природой; там слышно

Его голос во всей ее музыке, от стона

Грома под песню сладкой ночной птицы. ^[7]

Тесно связанные с мыслями о поглощении человека природой, мы находим интерпретацию естественных звуков как высказывание одухотворенного существа. В поэзии начала девятнадцатого века звук как язык является обширным, точным и часто очень эффективным, что намекает нам на новую концепцию природы как независимой говорящей сущности, которая заменяет более раннюю концепцию природы как простого средства речи — как голос чего-то. Чувствительность к звуку или музыке, часто отмечаемая в стихах Вордсворта, является характерной чертой поэзии о природе на протяжении восемнадцатого и девятнадцатого веков, а также его стихов.Музыка природы как теперь прямое выражение всеобщей универсальной гармонии задумана как источник восхищения и разборчивости ^[8] . Строго говоря: заменив концепцию, что природа — это язык, понятный при внимательном наблюдении, и, таким образом, намекая на абстрактную концепцию «чего бы то ни было», стоящую за ним, концепцией, что природа теперь говорит на языке, мы находим эту природу, прежде язык, приобрел положение самого говорящего.

Эта романтическая концепция природы как говорящей, активно создающей звуки, разборчивые и значимые для интерпретатора, ведет к ее универсальной вездесущности и, таким образом, намекает нам интерпретировать ее как сущность, которая теперь заняла позицию того, что раньше считали стоящими за ней поэтами. .

Поскольку «пантеизм сентиментальной природы часто заменяли утраченной верой», пять стихотворений «Люси» Вордсворта приписывают природе божественную силу созидания, а также разрушения. Из всех стихотворений «Люси», «Три года она росла на солнце и под душем» (III) наиболее явно говорится о прямом творческом влиянии природы на людей, и затрагивает как отношение Люси к силе, которая ее создала, так и ее смерть в и по нему:

Так сказала Природа — Работа выполнена —

Как скоро забег моей Люси закончился!

Она умерла и оставила мне

Эта пустошь, эта спокойная и тихая сцена; […] ^[9]

Найти источник первой строки в нескольких библейских книгах можно не слишком далеко. ^[10] Природа заняла место Бога как творца, а также взяла на себя божественную творческую силу языка. Слова, в которых Люси «рождена от бормочущего звука» ^[11] , являются чисто естественными, больше не божественными, и определяют не просто момент времени рождения, но и время смерти:

Три года она росла на солнце и под душем

Тогда Природа сказала : «Прекрасный цветок

На земле никогда не было засеяно;

Этого ребенка я возьму себе;

Она будет моей, и я сделаю

Моя дама. ^[12]

Вордсворт здесь перешел от простой функциональности природы, такой как автомат , к целенаправленному творчеству природы. В своих стихотворениях «Люси» оратор путешествует и дает несколько внешних описаний, а затем

проникает во внутренний дух сцены. Он подобен портретисту, изображающему черты лица правдиво и просто, но оживляющему лицо, потому что он угадал скрытые за ним качества души. ^[13]

[…]

^[1] Гамлет, II, 2 327-332.

^[2] Питер Уиддоусон: Томас Харди . Плимут, 1996.

^[3] Джеймс О. Бейли: Поэзия Томаса Харди . University of North Carolina Press, 1970. стр. 462. (сокращенно Бейли)

^[4] Эдвард Вагенкнехт: «Искусство долго, а время мимолетно». В: Генри Уодсворт Лонгфелло. Портрет американского гуманиста. Нью-Йорк, 1966 год.п. 119.

^[5] Эндрю Дж. Джордж: Вордсворт, . Кембриджское издание поэтов. п. 112-113. «Странные припадки страсти знал я» (I) «Она жила среди нетронутых дорог» (II) «Я странствовала среди незнакомых людей» (III) «Три года она росла на солнце и под душем» (IV) «Сон сделала моя духовная печать »(V) (стихотворения упоминаются следующим образом: Вордсворт ,« Люси »(число), строфа и стих)

^[6] Жак Шорон: Смерть и западная мысль .Нью-Йорк, Лондон, 1963. стр. 156. (сокращенно Чорон)

^[7] Чорон, п. 158.

^[8] Язык природы, понятный через его непосредственные выражения, такие как естественные звуки или звуки одушевленных существ, — это концепция, недавно появившаяся в романтической поэзии, в отличие от философской концепции семнадцатого и восемнадцатого веков о книге природы, которая был написан божественной сущностью и читается с помощью аналитических научных наблюдений.В поэзии Вордсворта, Маллета или Каупера сама природа внезапно начинает говорить и больше не является средством выражения для высшей сущности. Его разборчивость — лучше: подходы к его пониманию — следовательно, должны принимать в качестве отправной точки его непосредственные «свежие и точные выражения». Сравните: Майра Рейнольдс: Обращение с природой в английской поэзии между Папой и Вордсвортом. Чикаго, 1909. стр. 339. (сокращенно Лечение природы)

^[9] Вордсворт: «Люси» (IV).Станца 7, Т.